Как родилась, так и сразу стала рисовать. В моей семье отец – художник, да и мама всегда неплохо рисовала. Рисование всегда было моим островком, моим спасением – я всегда изображала то, о чем волновалась, что было у меня в душе. Мои рисунки были очень открытые, помню, мама посмотрела на один из моих рисунков и говорит, сразу видно, что ты с подругой поссорилась. Поэтому, выбор “кем стать” особо передо мной не стоял.

Когда я начала учиться, “художество” мое проходило само собой. В голове, как и всех юных, были прогулки, любови, платья…жизнь художника была для меня повседневностью. И только после 19 лет ко мне пришло осознание, что нужно прикладывать сердце к тому, что ты делаешь. Период учебы в Институте* вспоминается сейчас очень восторженным, вольным…Я ушла в искусство, как в монастырь. Люди вокруг были глубокие, интересные – а что еще нужно для формирования личности?

Мой рюкзачок знаний заполнялся долго, и продолжает заполняться до сих пор. Важно понимать, что диплом художника подтверждает набор знаний, но он не дает глубинного понимания, не определяет творчество. Часто бывает, что люди закончившие “академии”, так и не становятся художниками, если они не художники по природе, не творцы. Когда творческое начало живет в человеке, его не остановить, оно проявляется постоянно.

Мое творчество – мой спасательный круг. Оно, как правило, автобиографичное и очень личное, я мало кому его показываю. Чувствую любовь – пишу любовь, трагедия в душе – пишу трагедию, стала матерью – писала материнство. Давно, когда я закончила учебу, готова была писать все, что движется и не движется. Сейчас штамповать картины уже не хочется. Сейчас могу придумывать тему, картину несколько лет – знаю, что идея должна созреть. Некуда торопиться, замыслы рождаются и реализуются в нужный момент.

Есть у меня несколько работ, как будто я в процессе написания заглянула в свое будущее. Своего рода послание, которое писала не я, а посредник. Наверно, каждый художник имеет такой опыт.

Иногда слышу, как смотрят на картинку и говорят – “позитивненько”, ярко. Я не люблю “позитивненькие” картинки. Несмотря на то, что я очень люблю пошутить, я не самый позитивный человек, честно говоря. Для чего мы учились? Чтобы говорить на художественном языке про серьезное, весомое, жизненное, поэтому и работы у меня такие.

Думаю, он отличается от взгляда не-художника. Творцы очень внимательны и видят очень много деталей – если писатель облекает это в слова, то художник – в цвет и образы. “Вас интересует госпожа подробность” – так говорил мой педагог… Художники часто видят на 360 градусов, а иногда – и слышат. Это чувство развивается благодаря умению концентрироваться долго на одном явлении.

Это способ высказаться, побыть самим собой, побыть в своем кругу. Люди приходят самые разные – смотрю, как человек пишет, и понимаю, как с ним общаться. Приходит, например, бухгалтер, и давай жаловаться на работу, бумажки, начальство, то-се…Начинает писать – аккуратно, скованно. Подхожу, спрашиваю – что, бумажки перекладываете? А давайте посмелее, помажем, что ли…Человек себя отпускает, наконец-то, и сколько радости (смеется)!

Я созерцатель, исповедую принцип не-вторжения. Я никогда строго не говорю – делаем так, или иначе. Я наблюдаю, как пишет человек, и чуть-чуть подправляю, помогаю. Когда я не вторгаюсь, у людей картины получаются разные, авторские.

Когда человек в состоянии “у меня ничего не получилось”, я спокойно говорю, ничего, сейчас еще накрасим! (смеется)

Я всегда всем говорю – спокойно, мы все сделаем. Когда люди учатся, они всегда копируют чужие работы, на этом этапе я всегда рекомендую выбирать работу не по сложности или по простоте выполнения, а только согласно душевному настрою. И, конечно, говорю, что надо “выгонять бабкайожек из мозга”, тогда будет получаться спокойно сесть и рисовать (смеется).

Раньше, когда училась, я увлекалась разными художниками. У меня была даже своя тропа в Эрмитаже – Тьеполо, Караваджо, Джорджоне. Был период в моей жизни любви к Ренуару, Сезанну.

Сейчас – я закрыла книгу, напиталась. Мне не хочется смотреть много. Я знаю, они гениальны. Я смотрю или на природу, или внутрь себя. Раньше был вопрос – как написать, а сейчас – что. Главное, то сокровенное, что хочется выплеснуть, пошептаться с кем-то. Изредка схожу на выставку – поудивляться. Серов – гений, снимаю шляпу, каждый раз нахожу что-то новое. Вот в апреле была ретроспектива Серебряковой, так я ходила – пританцовывала (смеется).